Сезон одиноких Снегурочек [= Снежное сердце ] - Юлия Климова

На лице сияла улыбка, голубые глаза светились абсолютным счастьем, а высоко затянутый хвост кокетливо клонился набок. Распахнув симпатичный искусственный полушубок, она фривольно выставила правую ногу вперед и не без удовольствия спросила:

– Ну, как я? Супер, правда?

– Без комментариев, – улыбнулась Таня.

– Знаю-знаю – подобное не в твоем вкусе, но вечеринку с одноклассниками можно приравнять к шоу на арене цирка, так что я очень даже соответствую. – Она дернула плечиком и добавила: – Пожрем хоть в свое удовольствие.

– Это да, – ответила Таня, мысленно перебирая меню «Рыжей осени». Проклятые конкуренты!

К началу мероприятия они опоздали. Маргарита Рябова, бывшая староста класса, уже успела напиться и беззастенчиво висла на плече Андрея Самохина, которого в старые добрые времена отчитывала около доски за двойки (еще она ябедничала учителям, но кто же будет вспоминать о грустном в такой день…).

– Чуть самое интересное не пропустили, – проворчала Зойка, приветственно махая рукой. – Я же говорила: доберемся на метро, так нет же – «закажем такси и поедем как белые люди», – передразнила она Таню и, увидев на столе обожаемую слабосоленую семгу, тут же крикнула: – Рыбу передайте сюда! Немедленно передайте сюда рыбу!

– Да ты хоть сядь сначала, – потянула ее за юбку Лидочка Апраксина – мать троих детей и свободная от условностей художница.

– Кто же знал, что на мосту будет пробка, – совершенно не чувствуя себя виноватой, ответила Таня. Вот только еще на метро не хватало ездить… хотя ведь машины теперь у нее тоже нет – продана ради возвращения кредита в банк.

Зойка села, мило всем улыбнулась и набросилась на салаты и закуску. Ее щуплый организм мог поглотить немыслимое количество пищи, не испортив ладненькую фигурку даже на сантиметр. За это Зойка была ему безмерно благодарна и при случае баловала как могла.

– Отстала бы Ритка от Самохина, – заботливо сказала она, жуя укроп. – Он уже на стену лезет от ее трепетных ручек.

– Не отстанет, – со знанием дела покачала головой Лидочка Апраксина. – Ее муж бросил. Собрал вещи и сказал приблизительно следующее: «Больше не могу жить с занудой, осточертело складывать носки ровной стопочкой, нет сил чесаться и сморкаться только в специально отведенном для этого в квартире месте и осатанел от того, что надо покупать только один полупрозрачный кружочек колбасы, нести его домой и на семейном совете, после дегустации, решать – будем мы это есть или оставим на завтра». И ушел. Ритка пересмотрела свое поведение и теперь активно старается вылезти из образа зануды.

– А мне кажется, она просто сбрендила, – тяжело вздохнула Зойка, отправляя в рот изрядный ломоть семги. – И случилось это очень давно, еще в третьем классе, когда ей дали грамоту за лучшее недельное дежурство по этажу. Вот у нее головокружение от успехов и случилось. Перешло в хроническую форму. Не все, знаете ли, выдерживают испытания славой.

Таня в разговор не вмешивалась. Наложив на тарелку закусок, она с проснувшимся интересом оглядывала присутствующих. Пришли не все – приблизительно две трети класса, но все равно за столом было шумно и весело. Расслабившись, она с удовольствием выпила два бокала шампанского и, почувствовав приятное волнение, стала постукивать носком сапога в такт летевшей с потолка музыки.

– Ну а как поживает наша звезда? – ехидно спросила Зойка, бесцеремонно тыкая вилкой в сторону сидящей поодаль Ирочки Задольской. – До главных ролей дотянула?

– Дотянула, – выдала очередную порцию информации Апраксина. – Вроде и премьера скоро. Видишь – светится от гордости, как армейская пряжка.

– Ну и сравнения у тебя, – усмехнулась Таня.

– Честно говоря, терпеть ее не могу.

– Да кто ж ее любит! – переключаясь на спиртное, слишком уж громко поддержала Зойка. – Ее же ничего не интересует, кроме собственной персоны. И вообще: два года назад, на прошлой встрече, она мне сказала, будто я похожа на рыбу. Ну не дура, а? Да у меня глаза голубые, и блондинка я натуральная, а не как она – крашеная.

Внешность Карпушиной Зои не была яркой и запоминающейся, проходящие мимо мужчины не оглядывались вслед и не думали про себя «ах мне бы такую», но была в ней некая черносливинка (не изюминка, а именно черносливинка), которая покоряла раз и навсегда. Зойка четко делила окружающих на своих и чужих, и вот как раз первые не чаяли в ней души и прибили бы любого, кто посмел бы ее обидеть. И Зойка, в свою очередь, тоже не задумываясь бросалась на врага, не разбираясь, кто прав, а кто виноват.

Доброты и любви в ней было предостаточно – но только эти дары доставались не всем.

– Дура, – охотно подтвердила Таня и усмехнулась, накалывая вилкой блестящую оливку.

И она делила окружающих по тому же принципу, и обидчик Зойки автоматически становился и ее обидчиком.

– Ну, сегодня-то она скромна и тиха, – загадочно улыбнулась Лидочка. – Как будто подменили девушку. А все почему?

– Неужели замуж выходит? – Зойка даже перестала жевать, так и замерла с листиком салата в руке.

– Точно! Видишь, рядом с ней мужик сидит в черном костюме?

– Ага.

– Жених ее, расписываются после Рождества. – Лида многозначительно подняла бровь, как бы говоря: «Вот так вот – видного парня отхватила».

Зойка тяжело вздохнула и впилась жадным взглядом в суженого ненавистной Задольской. Сколько ему лет? Тридцать семь… тридцать восемь? Темные волосы и темные глаза, улыбка, которая делает его еще более притягательным, волевой подбородок… Костюмчик, галстучек, золотые часы на левой руке. Черт! Как же обидно, что Ирке так повезло, и где она отхватила такого?!

– Нормальный, – равнодушно сказала Таня. Мужчины сейчас интересовали ее мало – в душе хозяйничали грусть и злость. Скользя взглядом по интерьеру ресторана, она вспоминала лампу, картины и панно, отправленные утром на аукцион, и злилась, злилась, злилась…

– А он кто? – поинтересовалась Зойка. – Тоже какой-нибудь актеришка? Что-то не знаю такого.

– Подробности мне неведомы, но вроде – крутой бизнесмен. На прошлой неделе подарил Ирке клевую тачку, странно, что я забыла, как она называется – наша великая актриса упоминала об этом раз двадцать. Приехала, чуть ли не первая, и жу-жу-жу, жу-жу-жу. – Лидочка Апраксина закатила глаза и поморщилась, затем слопала блестящую полоску сельди, подперла щеку кулаком и счастливо выдохнула: – Ой, девочки, как же я по вас соскучилась. Сижу со своими отпрысками в четырех стенах, тружусь над заказами и света белого не вижу. Думала, уж сплетничать разучилась, а оказывается – нет! Есть еще порох в пороховницах!

На этой теплой ноте они подняли бокалы, чокнулись и выпили залпом розовое полусладкое вино.

– Хорошо, – выдохнула Зойка.

– Ага, – подтвердила Лидочка.

– Вполне, – кивнула Таня.

Вечер набирал обороты: через полчаса начались танцы, через час принесли горячее, а еще через полчаса Зойку потянуло на подвиги. Ирочка Задольская своим самодовольным видом никак не давала ей покоя, и к тому же простить ее за позапрошлогодние обиды было практически невозможно.